\
Стал старый серый скиф худым, ввалились очи.
Лежал, не выходил из ветхого шатра.
Огонь не согревал. Похолодало очень
И день не потеплел ни капельки с утра.
Под вечер собрались у скифа дети, внуки.
Расселась у огня родня: и стар, и мал.
Сгустился над землей прощальный час разлуки,
Старик не говорил, не плакал, не страдал.
Лежал, не вспоминал военные походы,
От боли не кричал до натяженья жил,
Но умирая знал: за прожитые годы
Он праздничную смерть всей жизнью заслужил.
Поднялся старший сын началом ритуала.
Натянутой стрелой с земли и до небес.
И, воспарив в выси, пал молнией кинжала
На сердце старика, вмиг обагрив эфес.
Ночь, распустив косу, склонилась над равниной.
Дымящийся котел таил в себе тоску,
Там мясо старика помешано с кониной,
Чтоб каждый, кто пришел, отведал по куску.
Кто умерших впитал отжившее мышленье,
Кто мудрость воспринял отсветом их идей,
Тот без труда поймет, зачем не погребенье,
А поеданье тел водилось у людей.
Но если в темноте за пологом алькова
Земная твердь пойдет просторами морей,
Грядущая судьба, не допусти такого,
Чтоб стали мясо жрать с костей живых людей.
1977
