Сонет 37. Багульник
Обрывки слов. Речей оброчных угли.
Листает время дней, прошедших счет.
А в темной вазе пышущий багульник
Еще горит, живет еще, цветет.
Гляжу на цветь и думаю, смогу ли
Понять иную, тайною прочесть
Иных миров осмысленность. Багульник,
Сиренево-малиновая весть.
Нет, мир иной понять едва ль, огульно,
Узнать подробно не достанет сил.
И свой мирок, дышу которым буйно,
Я до конца и то не раскусил.
Вот ведь, багульник, пламенем объятый,
Цветешь себе, а мне глядеть приятно.
1981
Розы
Мысли наги, ноги
босы.
В маске солнечных
лучей
Просинь неба
красит розы
В боль
несказанных речей.
Розы, бархатные
розы,
Перепутанность
полос.
Лепестками никнет
россыпь
Негой пахнущих
волос.
Над цветами
вьется прядка,
Запах солнечный
храня,
Юность, юность
больно кратка
В храме вечного
огня.
Юность, юность,
как ты кратка.
Промелькнула
будто миг.
Нежность розы
льнет утратой,
Невозвратостью
томит.
1978
Бесценным призом добрый демон,
Сорвав на трепетной земле,
Презентовал мне хризантемы,
Поставив в вазу на столе.
Горели белые соцветья,
Храня в названии цветов
Багрянцем пышущие ветви
Червоннозолотых лесов.
И сохраненное цветами
Под белым облаком одежд
Вдруг обожгло мне душу пламя
Давно угаснувших надежд.
И чей-то вскрик в призыве чуда
В какой-то дальней дымке грез,
Возникший будто ниоткуда,
Неясный образ твой принес.
Затем зонты, сырые стены,
Другие темы на сто лет --
Вообразили хризантемы
На непридуманном столе.
Но запах терпкого эфира
Развеял свой последний след.
Сквозь стекла видела квартира,
Как запушился первый снег.
На крышах прятались антены,
И, не признав своей вины,
На черный мрамор хризантемы
Легли в преддверии зимы.
1979
Васильки
Синетравье
васильков,
Молодое, новое.
Перекрестие
крестов
Синевасильковое.
Васильками пара
глаз.
Летние поветрие.
Нас любовь не
дождалась,
Видно, не
поверила.
Лишь ступить под
сень осин,
Выпить тень
прохладную.
Подойти к тебе
нет сил
Тропкой
безоглядною.
Знать, цветочки,
жатвы ждать
В поле за
дорогою:
Два шага − не
добежать
В рощу
светлобокую.
Васильками пара
глаз.
Летние поветрие.
Нас любовь не
дождалась,
Видно, не
поверила.
1980
Трамвай качало воскресение,
А в тесноте и суете
Толкклись люди, по-весеннему
Одежды яркие надев.
Тащили сумки, шли с корзинами,
Затем протиснулась толпа,
Оставив на полу единственный
Совсем растоптанный тюльпан.
Под чей-то туфлей, чьей-то пяткою,
Под чьим-то старым каблуком
Погиб красой взращенный сладкою
Цветок бесформенным комком.
Трамвай качало воскресение,
А в тесноте и суете
Толкклись люди, по-весеннему
Одежды яркие надев.
1980
Гвоздики
Воздай воздаяние возле
Мест приношения жертв.
Кажется, мерзнет и воздух
За беспредельностью черт.
Стынет безмолвное пламя
В ложе разложенных плит.
Огонь, пожирающий память,
Памятью горя горит.
Данью еще не забытым
К камням подножий святынь
Брось на блестящие плиты
Утром живые цветы.
Брось, как облатку обмана,
Душу скрививши на миг,
В саване из целлофана
Хрупкие стебли гвоздик.
Хоругви, цветы и хоругви...
В первый, последний ли раз,
Гвоздики, базарные руки
Предано продали вас.
Воздай воздаяние возле
Мест приношения жертв.
Кажется, мерзнет и воздух
За беспредельностью черт.
1981
Гладиолусы
Пригладь
непослушные волосы,
Бусы получше
приладь,
Возьми на столе
гладиолусы −
Сегодня суббота
свадьб.
В четырнадцать
наша очередь,
За городом в зелени
ЗАГС.
Глобалиться
свадьба дочери
Может один только
раз.
И мы, помню, были
молоды,
Ты − совсем
молода.
Тогда насаждались
голуби
В чистые города.
Оркестр поет
громким голосом,
Ты только
чуть-чуть пьяна.
Из вазы глядят
гладиолусы:
Выпьем граммульку
вина.
Ладно, Ладушка, −
радости,
Заешь: с чесноком
морковь;
Дети, живите в
благости,
Совет вам, да
любовь.
Вытри слезинку.
Сладили
Долю напопалам.
Были не только
сладости
В жизни
ниспосланы нам.
Долго ли ждали.
Очень ты
Хотела вкружиться
в вальс.
Все-таки свадьба
дочери,
Может, в
последний раз.
1981
Эдельвейс
Милый друг, ты смеяться не смейся:
Я на горную высь не проник,
Но хранится цветок эдельвейса
У меня возле-около книг.
.
Где горами построчные мысли
В книжных корках достигли вершин,
Эдельвейс словно лугом альпийским
Шлет мне далей просторную ширь.
Навевает иллюзию света
В тенях елей, где темен и тих
День планеты, и плотные ветви
Правят царством в тенетах своих.
Милый друг, ты смеяться не смейся:
Я на горную высь не проник,
Но хранится цветок эдельвейса
У меня возле-около книг.
1981
