Sunday, July 22, 2018

Падение Храма


Падение Первого Храма
(Отрывки из поэмы Иеремия)

Паденье

К вершине насыпью крутой
Он лез по скалам бездорожным,
Но, сделав шаг неосторожный,
Повис над бездною пустой.

Лишь отдалив паденья миг,
Рукой держась за кромку грани,
Он поволок ногтями камни
И камнем вечности достиг.

В стене зияющий пролом
Ждал, ощетинившись щитами,
Прикрывшись редкими рядами,
Перед оскаленным врагом.

Никто нигде не отступил,
Никто не звал другой удачи,
Был каждый смерти предназначен
Судом своих душевных сил.

Все чаще кровью харкал бой
И над лежащими телами,
Плеща отчаянно крылами,
Клубился душ, кричащих, рой.

Устал безудержный запал,
Сморило жаром вечер летний,
А проломе встал солдат последний
И на песок кровавый пал.

Неведом павшим горький срам,
Им – только памятные даты,
В крови халдейские солдаты
Ворвались в полночь в Божий Храм.

Ввалились, алчностью горя,
Процокал нефом топот новый,
И, медью звякнувши, оковы
Легли к подножью алтаря.


Где царь

Тянется ночь, отклоняясь к концу,
Сгладились тени лица,
Тих и задумчив Нергал-шар-уцур,
В ставку отправил гонца.

Город захвачен сегдняшним днем,
Храм и дворец разоря,
Ищем, покуда нигде не найдем
Мы Седекию-царя.

-- Мой повелитель, -- и, дверь отворив,
К полу служитель приник,
Мой повелитель, с тобой говорить
Хочет какой-то старик.

В ветхом рубище с седой бородой,
Ночь, а ему не до сна.
Медленно к сердцу прижалась ладонь,
Твердая словно доска.

-- Царь Седекия с охраной, семьей,
Бросив народ, убежал.
Только предположенье мое:
Едут они на Гебал.

Надо немедленно выслать в догон
Кавалерийский отряд,
Скачут скорее пусть в Иерехон,
Там и помают царя.

Время назначено бодрствовать сну,
Сумраком город укрыт.
Гулко прорезал в ночи тишину
Топот спешещих копыт.


Погоня

Валом девятым аккорды финала
В душу устало упавшей элегии.
В призрачном свете коралловоалом
Нет валидола и капель Зеленина.

Кружат обломки разыгранной драмы,
Душат дыхание. Даже не охая,
Новым каскадом предстала программа --
Жизнь наша, Боже, безмерно жестокая.

Стая достала у Иерехона.
Спали притихшие домики крайние.
Той же расплатой того же закона
У беглеца разбежались охранники.

Царь, домочадцы, одетые пестро,
Ехать хотели со всеми удобствами,
Но перекрестки, да пыльные версты --
В Риблу, где ставка царя Вавилонского.



Расплата,

Цветов последнее цветенье,
Последний вздох, последний крик
Предвестье светопреставленья.

Последний шум в тиши затих,
Открыв для слуха плач эфира,
На супротивников своих
Пал взор Набу-ходо-нацира.

− Ты принял трон из рук моих,
Присягу дал, да начал плутни,
Не слышал Бог твоих молитв –
Ведь ты простой клятвопреступник.

Спасаясь, сел ты на коня,
Боясь постыдно битвы ратной,
Но справедливость Бог храня,
Вернул тебя ко мне обратно.

Виновен ты… Последний миг,
Цветов последнее цветенье,
Последний вздох, последний крик –
Путей и судьб переплетенье.

…Но справедливость Бог храня...
И кем-то понятый превратно,
Кивком халдейского царя
Кропил на землю крови пятна.

Здесь прямо на глазах царя
У ног по щиколотки в пыли,
Акт справедливости творя,
Сынов царевых изрубили.

Здесь, обагрив в крови детей
Мечи и усмехаясь тупо,
Халдеи пойманных князей
Измолотили в кучу трупов.

Последний шаг, последний миг,
Цветов последнее цветенье,
Последний вздох, последний крик,
Последним стих первосвященник.

Мгла, закричав, простерлась ниц
Согласно Вашему приказу,
Из окровавленных глазниц
Смешали с грязью оба глаза.

Глядит безглазое лицо
Неописуемого вида.
Над ним, как нимб, корит кольцо
Конца династии Давида.

И тронув рыжего коня,
Халдейский царь прикрикнул строго:
− Найти и наградить пророка,
Он потрудился для меня.


Послание уходящим в плен

Пророка отыскав в колонне,
И цепь убрав с потертых ног,
Спросили, может, в Вавилоне
Желает дальше жить пророк.

Предпочитает в Анатоте.
Ну что же, очень хорошо.
Еды, вот, масла не возьмете ль?
Забрал, спасибо и пошел.

Вернулся в дом, прохладой ждущий.
Горшок под кашу начинил,
Пока варилась – в плен идущим
Он, сев, посланье сочинил.

Он, озаренный Божьим светом
И в добром здравии вполне,
Идущих в плен дарил советом,
Как дальше жить в чужой стране.

Заправив маслом, скушал кашу,
Наевшись, гордо выгнул грудь:
Голодным, где-то в даль шагавшим,
Успел святой наметить путь.



***

Евреи, наша нация
Избегла тьмы и тлена
Но больше не двенадцать
Нас, только три колена.

Не требуя оваций
Перед могильным входом,
Одни идут сражаться
За право и свободу.

Другие неустанно,
Покуда веют тучи,
Бегут спасаться в страны,
Где кажется им лучше.

А третие в печали
Рабам-отцам на смену,
Едва ходить начали,
Спешат отдаться плену.

Считали мы в печали,
Что бедам счету нету,
Но лишь одни сражались
За общую победу.

И я в плену убогом,
Невольник обстоятельств,
Вообразил пророка,
Философом предательств.

Хотя б он даже не был
Врагам агентом платным,
Свои заслуги Небу
Пускай вернет обратно.

Для помыслами высших
У Рубикона риска,
Святых, свое отживших,
Изъять теперь из списка.

Евреи, наша нация
Избегла тьмы и тлена
Но больше не двенадцать
Нас, только три колена.

1978 - 1979









Friday, July 20, 2018

9 ава (22 июля 2018)


9 ава. Первое несчастье
Я думаю, а сколько раз за день
По телефону я веду беседу
И даже если это дребедень,
Которую излить хочу соседу.
А вот евреи “тыщи“ лет подряд
Без телефона с Богом говорят:

“Я вас привел сюда к Святой Земле,
Вы не взошли, вам вход, как будто в клетку,
Возможно, не поверили вы мне
И глав колен послали на разведку.
Но если мой не выполнен указ,
Немедленно наказываю вас.

Я налагаю, люди, вам запрет
Пока не вымрет ваше поколенье
Сюда входить на срок, на сорок лет.
Такое мое новое решенье.
Чтоб здесь на Обетованной Земле
Не жил никто, неверующий мне.”

Я думаю, возьмите день любой
И в этот день несчастья подытожив,
Вы вряд ли счет получите другой,
Огромный счет окажется все тот же.
А вот евреи “тыщи“ лет подряд
Без телефона с Богом говорят.

2018