Подвес

Все тянется куда-то

Прошедшей жизни нить,
Нанизанные даты
Еще не распылить.

Всему, всему есть плата,

Хоть спуск или подъем,
По Риге днем когда-то
Мы шли с отцом вдвоем.

Отец, как гонг на ринге, − 

Скажу тебе о том,
Когда-то, сын мой, в Риге
У нас был целый дом.

А ты рожден в бараке,

Такая вот стезя
И этот жизни ракрус
Нам изменить нельзя.

Сияло теплым светом

Прошедшее давно,
Дышало жарким летом
Открытое окно.

И не сказав ни слова,

Мне указал подвес,
Сиявший словно новый
Судьбе наперевес.

Что о судьбе суровой,

Мой сын, тебе сказать,
Когда-то для столовой
Его купила мать.

Его купила мама,

Давно которой нет,
В подвесе же упрямо,
Гляди, сияет свет.

Живут чужие люди

В моем родном гнезде,
А прах былых иллюзий,
Как конь по борозде.

Все тянется куда-то

Прошедшей жизни нить,
Нанизанные даты
Еще не распылить.

 

День памяти

Пороховые склады. Одесса. 1941 г.

         

      Памятник на месте артиллерийских

   (пороховых) складов на пл. им. Толбухина
                   в Одессе, 1991 г.

Здесь, думаю, был установлен рекорд,

Чего не придумает разум.

Здесь двадцать пять тысяч евреев в тот год

Румыны сожгли одним разом.

Здесь пламя рыдало три дня над бедой,

Покуда совсем не застыло.

Здесь только могила сто метров длиной,

Чтоб кости сгоревших вместила.

Над этой ужасной, ужасной бедой

Стоит очень маленький камень.

Здесь можно зубами скрипеть и душой –

Стоят гаражи над костями.

Здесь, думаю, был установлен рекорд,

Чего не придумает разум.

Здесь двадцать пять тысяч евреев в тот год

Румыны сожгли одним разом.

2013

Стерня (Едвабне), Aftermath

Как-то летнею порой

У поляков геморрой.

Прямо душит, душит злость –

Им евреи в горле кость.

И решили, что не грех

Перебить евреев всех.

Первый выдали совет −

Пусть соседа бьет сосед.

Кто туда, а кто сюда

Много надобно труда.

Очень мало перебьешь,

Коль всего топор и нож.

Мэр тогда толкает речь –

Всех в амбаре разом сжечь.

Немцы стали помогать,

Чтобы всех в сарай загнать.

И, от смеха гогоча,

Туда ж вперли Ильича,

В центре взятая скульптура,

Тож жидовская натура.

Керосинчиком полить,

Аккуратно подпалить.

А когда огонь остыл,

Всем хватило двух могил.

После мысль пришла сама –

Поделить жидов дома

И порядка чтобы для

Не безхозная земля.

И настал полякам рай –

По немецки, юденфрай.

Вдруг теперь через века

Стало тесно от греха.

Все минувшее давно

Возродилося в кино.

Погляди, сказали мне,

Как ходили по стерне.

Покаянье – даль бела,

Вот такие, друг, дела.

Поздно совесть позвала,

Я из этого села.

2013

Прощание славян

Такое, впрочем, как всегда,

Пришло, обычное, в конверте,

А это вспыхнула беда,

Доставив приглашенье смерти.

Все завернулось в никуда,

Затем захлопнулась калитка

И разорвалась навсегда

С прошедшим связь, живая нитка.

Рванулся с места грузовик,

Поднялись разом всплохи пыли

И в этот самый горький миг

Все бабы будто бы завыли.

Не простоять всю жизнь в пыли

На этом самом горьком месте,

Когда бы всхлипы помонли

Пропавшим, тем, потом, без вести.

2012

Встреча

Я не бывал на этом поле бранном,

Мне недостало десяти годов,

Но я себя предстаил ветераном

В преддверии прощения врагов.

Струится время и вращает даты,

Но прошлое вдруг прыгнет прямо к нам,

С немецким бывшим я сижу солдатом

За столиком у темного окна.

Тебе – лицо, печать былых несчастий,

Как будто бы иссек судьбы топор,

Мне – сердце разрубил, как на две части,

Болящие еще до этих пор.

Как подсчитать, какие раны хуже,

Да и кому покажешь свой расчет,

Я больше никому нигде не нужен,

Да и тебя не обласкал почет.

Мы пьем вино, а за окошком вьюга.

И кажется, мы оба на мнли.

Зачем же, друг, стреляли мы друг в друга,

Зачем войну кровавую вели.

Мы пьем вино, по окончанью вьюги

Придет весна, немножко подожди.

Скажи мне, друг, когда не будут в слуги

Нам больше лезть народные вожди.

Струится время и вращает даты,

Но прошлое вдруг прыгнет прямо к нам,

С немецким бывшим я сижу солдатом

За столиком у темного окна.

2008

Сонет 252

История свои раскинула страницы,

Представшие вдали картиной миража.

Пусть эти витражи позволят сохраниться

Давно минувшим дням, пусть в памяти лежат.

Мы видим здесь хранит свои горбы природа,

Здесь, видим, не растет зеленая трава,

Но здесь произросло стремление народа

Иметь и сохранить на жизнь свои права.

Покуда солнца свет на Землю будет литься

Всегда взойдет вопрос, один, предельно сжат,

Как правильно лежат различных стран границы,

Голанских склоны гор кому принадлежат?

Представшие вдали картины миража

Давно минувших дней пусть в памяти лежат.

2013

Баллада

Баллада 1

Воспоминанья давних дней,

Далекой памяти объятья,

Мерцанье, бег былых теней,

Одежды: брюки, кофты, платья.

Красивых парков сень, аллей

Светлозеленных свет пугливый.

Конюшни, ржание коней,

Коней мастей всех, длинногривых.

Порубка леса, сонмы пней,

Осиротевших; сестры, братья

Деревьев, срубленных; камней

Завалы. Я с женой и сватья.

Все с ведрами, полней, полней.

Опят на пнях у края нивы!

Табун пасущихся коней,

Коней мастей всех, длинногривых.

Далекий вечер, свет огней

Бульварных, братья-шатья

У входа в дом, сильней, сильней

Старающихся доказать, я

Чего не помню, но о ней –

Несправедливости. Игривый

Смех, хохот молодых “коней”,

Коней мастей всех, длинногривых.

Мой друг, печать судьбы твоей

Мне в поэтических порывах,

Компьютер сохраняет мне

Коней мастей всех, длинногривых.

2007

Баллада 2

Зимою облетевший дуб

Густой не оставляет тени,

И пение прелестных губ

Былых не вызовет хотений.

И день не мил, и дом не люб,

Не веселят в картинах стены.

Забиты барахлом все сени.

Как ветер, налетевший, груб.

Водопроводных пенье труб

Ночных не умаляет бдений.

Все ждешь, когда сойдет “отруб”

И шум затихнет в отдаленьи.

И вздрогнет бойлер, бывший куб,

Дрожь растворится между теми

Тенями призрачных растений.

Как ветер, налетевший, груб.

Все ж не достало рифм и туг

Ход изложения явлений,

И недостаточно потуг,

Они уже лишь только вспенят

Гортани, пораженной, круп.

Сидеть бы, предаваясь лени,

И думать, глядя на колени –

Как ветер, налетевший, груб.

Мой милый, мой далекий друг,

В краю, оставленных селений,

Моих не слышишь песнопений...

Как ветер, налетевший, груб.

2007

Баллада 3

Зимой ли вспомнишь лета зной,

Надев поверх пальто на вате,

Подумаешь, а рифм ли хватит

Балладу огранить − сквозной.

Путь ограничен тормозной,

Доверь своей ума палате,

Где образ твой в резном окладе

Нас лишь овеет стариной.

Обычно сложно паказной

Трюк совершить в чужой кровати,

Когда придется при расплате

Тряхнуть, но собственной казной.

А было ведь – порол лозой

Помещик баб в ночном халате.

Вернувшись действие, вам нате,

Нас лишь овеет стариной.

Уходит поезд скоростной

Воспоминаньем об утрате.

Бежит канавкою по плате

Проточка дисковой фрезой.

Случается ствол нарезной

Вдруг дробью тела часть захватит,

Больницы белизна в палате

Нас лишь овеет стариной.

Мой друг, пакет твой заказной

Я получил к пришедшей дате.

Привет твой мне, да, он не кстати,

Нас лишь овеет стариной.

2007

Баллада 4

Скажи, крылатая баллада,

Ты рождена какой судьбой.

Ведь Франция, а не Эллада

Тебе, баллада, дом родной.

Веселье любишь – нету слада

И хороша сама собой,

А сладостный любовный зной

Манит в ночи, как слиток злата.

Заплатою кафтан залатан.

Какой объект очередной.

Оббить остатками подкладок

Тебе тюфяк волосяной?

Не надо. Паркинг. Знак. Барата.

Я не к Барате, я к другой.

Какой призыв, порыв какой

Меня манит, как слиток злата.

Когда бы платою зарплата

На плате подати. Дверной

Замок у склада клада

На ладан дышит. Путь земной,

Как лага, просто для парада,

Пройденного, где все за мной.

А месяц в небе, озорной,

Манит в  ночи, как слиток злата.

Мой друг, какая сладость лада.

Пора, пошли уже домой.

Кровать, подушка, дорогой,

Манит в ночи, как слиток злата.

2007

Баллада 5

Ты в христианский монастырь

Суешься со своим уставом,

Воспользовавшись местным правом

С собой носить любой псалтырь.

Стоят сожженные мосты,

Давно другие переправы,

Давно уж вытоптаны травы

В местах, где новые посты.

Зачем тебе чужой пустырь

Устроить для своей управы,

Не равно – правым ли, неправым

Забить в песок железный штырь.

Пусть жар, горящий, не остыл,

Но все, что было, стало старым:

Уста, уставы, меры тары –

В местах, где новые посты.

Едва ли разумом простым

Понять резон твоей потравы,

Ведь даже и не ради славы

Подвижником ты здесь прослыл.

Остынь, труды твои пусты,

Одни лишь только тары-бары,

Уж не возводятся амбары

В местах, где новые посты.

Мой друг, гляди – растут кусты,

За ними магазины, бары,

На полках новые товары

В местах, где новые посты.

2007

Баллада 6

Если спросит Гаррик Блехман,

Ради смеха, ляха Леха

Рано-рано поутру.

Хорошо ль соломе в стрехах

Стыть привычно на ветру.

И, усилив глаз прищур,

Чур меня, Лех скажет, чур,

Это что-то чересчур.

Если спросит Гаррик Блехман,

Где лежит на море веха,

За которой в самый раз,

В гонке чтоб достичь успеха,

Яхте лечь на новый галс.

И усилив глаз прищур,

Чур меня, кто скажет, чур,

Это что-то черсчур.

Рассказал мне Гаррик Блехман,

Он в Израиль переехал,

Видел как-то из-за туч,

Будто в небе есть прореха,

В ней торчит зеленый луч.

И усилив глаз прищур,

Чур меня, скажу я, чур,

Это что-то чересчур.

Гаррик, я еще ищу

То, что в памяти тащу.

Чур тебя, скажи мне, чур,

Это что-то чересчур.

2007

Shutdown

Кто из леса, кто-то в лес,

Разбазарился Конгресс.

Завершилось уже лето,

А бюджета нет и нету.

И мотают языком,

Что мешает им закон,

Прежде принятый когда-то,

К нему бабок маловато.

Поперек стоят обновки –

Пусть сдыхает без страховки

Всяк, кто между разных дел

До сих – не разбогател.

Хорошо, спасибо Богу,

Что таких не очень много.

Вдоль реки, глянь, мост-то строят,

Вся страна стоит в простое.

И долдонит их кумир –

Остановим целый мир.

Во бардак. Играли б в карты.

Разбазарили миллиарды.

Объяснить никак ораве –

Их страной создали править,

К благоденствию рулить,

А не денежки пылить.

И доселе нет ответа

Почему бюджета нету.

А ведь нету потому-то,

Чтоб опять затеять смуту.

День Колумба

Еще цветут, цветут цветы на клумбах,

Еще течет у них по стеблям сок,

Мы отмечаем славный День Колумба,

Как радости, отмеренный кусок.

Мы здесь живем, живем благославенно,

Мы здесь свободны и совсем равны

И радуемся, что аборигены

Уж больше не хозяева страны.

Волна бушприт не отклонит от румба,

Пылает солнце, палуба печет,

Судьба качает плаванье Колумба

У дальних стран, неведомых еще.

Ну что сказать, ну что еще поведать.

Одно лишь только, Господи, прости.

Мы празднуем победы или беды

На нашем человеческом пути.

Баллада 28

Стихи меня несут

Сюда на берег дальний,

Невиданный маршрут

Уводит в небеса.

На этом берегу

Качает ветер пальмы,

А мысли стерегут

Чужие годоса.

Казалось, будет крут

Лишь только путь начальный,

А соткана из пут

Вся жизни полоса.

Пылает на ветру

Куст некий виртуальный,

А мысли стерегут

Чужие голоса.

Обычно кроет суть

Какой-то смысл сакральный.

Кому отдать на суд

Живые чудеса.

Опять явил красу

Куст осенью хрустальной,

А мысли стерегут

Чужие голоса.

Все ж ветки берегут

Листву, мой старый сад,

А мысли стерегут

Чужие голоса.

Америка (сказка)

Америка, Америка,

Широкая – два берега

Не нужны теперь здесь сани

И сюда добрался Ваня.

Без поклажи, лишь с мешком,

Через Мексику, пешком.

Перебрался, огляделся,

Приютился, приоделся.

Начал жить и поживать,

Чтобы денежки ковать.

Потихоньку срок мотался,

Как-то легализовался,

Чтоб в грядущую весну

Уже выписать жену

Раз союз семейный крепок.

Бабу с нею трое деток,

Взяв на велферный паек,

Приютил тогда Нью-Йорк.

Потекли размерно годы

У подножия Свободы.

Жизнь пошла по всей красе.

Стали ситезены все.

Время шло неумолимо,

Пролетели годы мимо,

Но судьбой обречена

Вдруг преставилась жена.

Все собрались на поминки.

Ваня, сельдь держа на вилке,

Произнес такую речь,

Прямо в памяти сберечь.

Пусть хоть кем я в жизни стану,

Только денег я достану,

Хоть меня на части режь,

Чтоб детей послать в коледж.

Кто болтать его заставил,

А гляди на утро дьявол:

Дам я денег на троих

Деток, выросших твоих.

Это слово не нарушу,

Ты отдашь за это душу,

Вот и вся твоя цена.

Сделка тем заключена.

Потянулись даты, сроки.

Денег щли свои потоки.

Тесты редко, тесты часто.

Проучился первый – пастор.

Продолжалось дело это

И на следущее лето

Словно сказочный герой

Бизнесменом стал второй.

Все кончается на свете,

Следом выучился третий.

Отпустил себе усы,

Лоер, этот младший сын.

Дьявол, чай, ума палата

Заявился за оплатой.

Первый, старший в сей приход

Говорит – добавь хоть год.

Дьявол все ж вне всяких правил

Ване жизни год добавил.

Через год пришел опять

Душу хочет забирать.

Сын второй свое гундосит,

Год добавь еще, он просит.

Дьявол рожу искривил,

Но позволил, чтобы жил.

Наступает третий номер,

Здесь теперь выходит лоер

И придумка не с плеча,

На столе горит свеча.

Свет ее совсем не ярок.

Пусть живет, пока огарок

На столе еще стоит

Третий, лоер, говорит.

Ладно, дьявол согласился,

Обождать за дверью скрылся.

Лоер к свечке со всех сил,

Сразу дунул, погасил.

Знать огарку на столе

Простоять хотя сто лет.

Дьявол вляпался впросак,

Понял – лоер не дурак.

Тени усталые

Это что же осталось, досталося,

Это чья, это чья же вина.

Наглядеться не хватит и жалости,

Наливай поскорее вина.

 

Это только минуты забвения.

От судьбы никуда не сбежать.

Опускался тогда на колени я,

Только чтобы с тобой полежать.

 

Наша встреча была запоздалою,

Отгорели ее зеленя.

Никогда нам не сделаться парою,

Ты на сорок моложе меня.

 

Боль застыла постылая старая,

Отлетели прошедшие дни,

Только прошлого тени усталые

На дороге остались одни.

Сказка

Им покой, как муки ломки,

И собрались амазонки

Погулять и пошалить,

Ближний город разбурить.

Подошли под стены града,

Видят – крепкая ограда,

И переговоров для

Вызывают короля.

И король в сию же пору

Влез на стену для разбору..

Те кричат ему привет,

На загадку дай ответ.

Отгадаешь, тем же днем

Мы от стен твоих уйдем.

Нам загадка нервы точит,

Чего баба в жизни хочет.

Срок отгадки до трех дней.

Ну давай, решай скорей.

Тут король к развязке дела

Приступил весьма умело,

Не жалея всяких сил,

Женщин сразу опросил.

Лишь казалось просто это.

В результате нет ответа.

Тень ложится на плетень,

Подошел последний день.

Тут припомнил кто-то, ведь мы

Не спросили нашу ведьму.

Не спросили. Вот беда.

Привести ее сюда.

Та пошла мотать мочало,

Заплатите мне сначала.

А цена ли велика?

Я желаю мужика.

Прямо смехом уложила,

Мужика хотит страшила.

Насмеялись. Все. Конец.

С ним желаю под венец.

И чтоб был мужик красивый,

И веселый, и игривый,

В каждом деле молодец,

И искуснейший боец.

Нету выхода иного,

Дайте Лешу ей Попова.

Порешил тогда король.

Говори теперь изволь.

От рожденья и до тризны

Быть хозяйкой своей жизни

И хотя б голодной быть,

Но в своих решеньях жить.

Так к последнему рассвету

Дал король разгадку эту.

Те довольствовались тем

И ушли долой от стен.

Чай, не надо ведьме злата.

Этой ночью ей отплата.

Леше горя не скрывать

К ней отправился в кровать.

Он откинул одеяло,

Там красавица лежала.

Описать, хоть грянет гром,

И не словом, не пером.

Чур меня, метаморфоза,

Ты прекраснее, чем роза.

Это первый твой урок –

Ты каргой не пренебрег.

Оттого такое чудо,

Только я красивой буду

Или в ночь, иль только в день,

Выбирай, чего не лень.

Дорогая, ночь ли, день ли –

Все опять твое решенье.

И решение твое

Будет точно, как мое.

Милый мой, такие речи

Благодатью мне на плечи,

Чтоб тебе на все года

Быть красавицей всегда.

Сколько ниточке не виться,

А когда-то прекратится.

Сказка ложь, да в ней намек

Добрым молодцам урок.

Мы, размахивая плетью,

В каждой бабе ищем ведьму.

И напрасно, благодать

Часто можно отыскать.

Осень

* * * 

Молодой орешник, туя, литься

И контральто, и волшебный альт

Стали ваши, а с деревьев листья

Падали на выцветший асфальт.

И высокий, стоя перед домом

У дорожки, рядом, на краю,

Дуб запел глубоким баритоном

Песню непропетую свою.

Елка голубая, как-то странно,

Что одна зашла сюда во двор,

Сочное ввела меццо-сопрано

В слаженно про осень певший хор.

К вечеру ж как будто знак утраты

Лета, пролетевшего, красы

В грома громогласные раскаты

Затесались грозные басы.

Музыка, твой автор не был назван.

Композитор – осень твой... И вот –

Желуди летят с вершины наземь

Словно россыпь отзвучавших нот.

2000

Осень

Осы летать перестали,

Устали, уснули осы.

Время через хрусталик

Глядит, как приходит осень.

Остов моста на остров

Просто уносит, сносит –

Это безликим монстром

К нам подступает осень.

Чтобы с упрямством не редким

В неукоснительном праве

Полностью голые ветки

За листопадом оставить.

Чтобы заставила литься

Осень небесную влагу,

Чтобы слова словно листья

Смыслом устлали бумагу.

2004

Осень

Если где-то есть начало,

Значит где-то есть конец.

Это правило устало

Править связью двух сердец.

Но коль реже биться стало

Сердце, и не тереби –

Срок пришел, пришло начало

Окончания любви.

Было счастье мне не долгим,

Никуда не отвернуть,

Разлетелось и осколки

Мне изранили всю грудь.

И глядят деревьев ветви

С облетевшею листвой,

Как играет, пляшет ветер

Над седою головой.

2007

Осень

Жизнь моя, приглядно-неприглядная.

За спиной ни горы, ни моря,

Предо мной зеленая нарядная,

Но декоративная земля.

С каждым днем дорога к краю движется,

Но все меньше, меньше тайный страх.

Отгорев, сгорела буква ижица

В углях догоревшего костра.

Снова время на пороге осени.

Молод золотеющий окрас.

Все же поднимался, знаю, восемь я

Раз, слетая на землю семь раз.

Жизнь моя, приглядно-неприглядная.

За спиной ни горы, ни моря,

Предо мной зеленая нарядная,

Но декоративная земля.

2009

* * *

Осень ранняя. Намерено

Ее листья зеленят.

Не измерить. Не измерена

Неустроенность твоя.

Кухня разною посудою

Беспредельно занята

И мотается занудою

Суетою суета.

Пианино не настроено

И в искусственных цветах

Маскировкою наслоена

Память в вяжущих мечтах.

Далеко еще до берега.

Рук торчащие мослы.

Ах Америка, Америка,

Все от Раши не уплыть.

Оберег на оба берега.

Но чего-то в эти дни

Песни льются неумеренно

Непропетые мои.

2010

Осень

Во всей красе приходит осень,

И изменяет краски быт,

Сухие листья ветер носит

По перекрестиям судьбы.

Уже длиннее ночи стали,

Но что считать длину ночей,

И вознеслись на пьедестале

Слова несказанных речей.

Слова, которые не слышат

Ни те, кто близко, кто вдали.

И желуди стучат по крыше,

Не долетая до земли.

Не пробил, видно, час прочтенья

Моих не высказанных слов.

И тает мироощущенье

На основании основ.

Во всей красе приходит осень,

И изменяет краски быт,

Сухие листья ветер носит

По перекрестиям судьбы.

2013

Бабье лето

Я не хочу, чтоб стыла осень,

Чтоб угасали зеленя,

Но жизнь, летящая, уносит

Цветы из жизни и меня.

Уже порушена преграда,

И, может, в пересчете дни,

И лишь последняя отрада –

Твоей любви живой родник.

Когда в последие мгновенья

Звучат стенания твои,

Все воздаяния мои –

Твои вне всякого сомненья.

И отступают мрак и ложь,

И только естесство наружу,

И ты наградою берешь

Мою пылающую душу.

2013

Сонет 137

Словно низвергнув невзгоды свои

В злобном оскале бросались на скалы

Волны, что ласково прежде ласкали

Эти же скалы в усталой любви.

Так же взрываются страсти твои,

Если покажется будто сказали

Что-то не так, превращая розарий

В лозы с шипами в багряной крови.

Светлые ночи и темные дни.

Вот бы погода менялась не очень

Сильно, и в небе ночные огни

Стыли не долго, и медлила осень,

Листьев зеленых наряд сохранив,

В небе оставив лазурную просинь.

2004

Сирия

Всегда неупокой над бурным океаном,

А, может быть, пора уже открыть глаза.

Летят, спешат помочь сирийцам окаянным,

На нашем корабле подняли паруса.

Ливийцам помогли, они посла убили,

Вот прямо на лицо вся помощь эта, вся.

История всегда из небыли и были,

Зарезали посла, как режут порося.

Теперь пошел бардак с Асадом очумелым,

А, может быть, пускай сидит себе сопит,

А мы теперь своим уже займемся делом –

С напрягой уберем бюджетный дефицит.

Но все же у меня еще одно сомненье,

А кто же у него ближайшие друзья.

Там Мао, Тегеран свое гундосят пенье

И хрючит за него там родина моя.

Коль Бог седой молчит, какой организатор

Засветит яркий свет для праведных сердец.

Америка, вперед – очередной диктатор

Когда б от рук твоих обрел бы свой конец.

Стрельба

Мне кажется, что полы очень

Хороший верный точный знак.

Народ Америки не хочет

В Сирийский впутаться бардак.

Ирак, Афганистан с Ливаном

Уже весьма далекий путь.

Давай подружимся с диваном –

Прилечь немного отдохнуть.

И я возил на каре слоган –

Поддержим мы свои войска,

Был, как баран, упертый рогом,

Теперь от прошлого тоска.

Тому неведома свобода,

Кому была рабыней мать.

Неуправляема природа,

Мы ей не можем управлять.

Пускай они едят друг друга,

Пусть будет соусом зарин.

У нас цветет своя округа,

У нас лучи другой зари.

 Бублик

Себе они бублик берут,

Другим дают дырку от бублика.

Вот потому что тут

Вместе и воры, и жулики.

Здесь договор, хоть о чем,

С ними совсем не возможен,

Вмажут потом кирпичем

По одураченной роже.

Вылезет вечно обман

В крошке мельчайшей даже

Особенно, если пахан

В этой замешан лаже.

Себе они бублик берут,

Другим только дырка от бублика.

Дамаск, Тегеран, Бейрут –

Ясно какая публика.

 Полиция

В каждой стране беда

Свои принимает лица,

Вот почему всегда

Людям нужна полиция.

Кажется коп не кумир,

Не сотвори кумира,

Но в копах нуждается мир,

Чтоб не остаться без мира.

Для этого в мире ООН

Был для порядка назначен,

Но жулик и вор закон

Другой устанавливать начал.

Я в размышленьях тону,

Глазами хоть хлопай, не хлопай,

В мире подчас никому

Не хочется сделаться копом.

 Договор

Устрой пробег в Сахаре лыжный

Природе всей наперекор,

Подобным видится облыжный

Теперь Сирийский договор.

Хотя и кажется несложной

Дороги хрупкая стезя,

Но замысел весь невозможный,

Осуществить его нельзя.

Довольный щурится с экрана

Полупридурочный тиран.

С кем договор. Какие страны.

Бейрут, Дамаск и Тегеран.

Меж них на тонких ножках лажа.

Балдой железною звеня,

Процесс разруливает Раша –

Первоисточница вранья.

И в этом облаке обмана

Жует неспелый абрикос

Наш черный президент Обама –

Наивнейший америкос.

Баллада 27

Баллада 27. Одиночество

Как в доме моем одиноко и пусто,

Глядит одиноко оконный проем,

На стенах картины развешаны густо,

А между, что мы пустотою зовем.

Встречаются где-то с лангустом лангуста,

Живет воробьиха в кусте с воробьем,

Как хочется бабу обънять мне до хруста,

Но старость – не сыщешь теперь и с огнем.

Взбирается старость на жизненный бруствер,

Покуда еще я в окопе своем,

Уже не поможет любое искусство

Из жизненной схватки убраться живьем.

Утрачены силы, растрачены чувства,

Всю меру раздач не размерить рублем.

Когда нас положат на ложе Прокруста,

Мы песни о счастьи уже не поем.

Паук паутину повесил на люстру,

Возможно, считает себя королем.

На эту картину глядеть просто грустно,

Да, грустно и пусто мне в доме моем.

Где ты, мое Болдино или Таруса,

Чтоб каждая строчка не пахла старьем,

Я слово за словом слагаю не в усталь,

Мы тщимся и мчимся, покуда живем.

На стенах картины повешаны густо,

А между, что мы пустотою зовем,

Глядит одиноко оконный проем,

Как в доме моем одиноко и пусто.

Молох

Сегодня не узнать, что означает молох.

Не то ли ритуал, не то ли Молох – бог.

Вот ясно для меня, возьмите, серп и молот,

А с молохом кого позвать, чтобы помог.

Искусство для себя потребует картину.

Здесь образ, как всегда: со знаменем вперед.

Поэтому и я такой же путь прикину,

Что Молох – это Бог, точней, рогатый Черт.

Устроился сидит над огненной гиенной

И собирает жертв обильный урожай,

Не хочет стариков, уже судьбой согбенных,

Сидит рогатый Черт – младенцев подавай.

И вот живой народ несет своих младенцев,

Чтоб бросить их живьем в пылающий огонь.

О люди, между нас так много извращенцев,

И каждый говорит: я верую – не тронь.

Искусство для себя потребует картину.

Здесь образ, как всегда: со знаменем вперед.

А нынче, погляди, создали Хиросиму.

Где лучше ритуал? Сам черт не разберет.

Леда и лебедь

                                          П.Рубенс. Леда и лебедь

* * *

Возьми свяжи концами нить,

Нить, пробегающую мимо,

Чтоб как-нибудь осуществить,

Что вовсе неосуществимо.

Из кухни в космос никого

Не вывести, хотя б хотелось,

В скафандре даже для того

Сначала разместивши тело.

Художник, этот образ твой

В реальность вписан очень слабо

Ведь даже лебедь молодой

В оргазм живой не вгонит бабу.

Ах птица эта так бела,

Ах эти ласки так любимы.

Но это разные тела.

Тела... Тела несовместимы.

Возьми свяжи концами нить,

Нить, пробегающую мимо,

Чтоб как-нибудь осуществить,

Что вовсе неосуществимо.

 Сонет 265. Леда

Бледнеют краски выцветших легенд

Покуда лодка Леты у причала,

А память все мечты минувших лет

Лелеет без конца их и начала.

Искусство вяжет, тянет свою нить

И как не посмотри на это снова,

Все тщетно, невозможно отличить

Хорошее на теле у плохого.

Нас время одевает пустотой,

В которой не наметить даже следа,

Но, может быть, я, может, лебедь твой,

Ты – мне судьбой дарованная Леда.

Спасибо хоть за то, что сказка эта

Наследие твое, мифическая Леда.

Сонет 266

Уходят в Лету годы без следа,

Уходят люди, не оставив следа,

Вон к Леде лебедь залетел когда,

А нам досель жива легенда эта.

Нам всем мечта – испить любовный яд.

А лебедь белый только знак наружный.

От чувств любовных трудно устоять,

Не в силах даже женщине замужней.

Лишь только замерцает благодать –

Так тщимся ухватить с шипами розу.

Ах птица-лебедь. Лебедь. Где. Куда.

Как лучше лечь. Принять какую позу.

Мораль и нравственность упали ниц.

Лишь только страсть без меры и границ.

Леда и лебедь

Нам что-нибудь большое очень хочется.

Любви – так бога, если нет – тоска.

Кормленье грудью, а, гляди, молочница,

А Леде лебедь вместо мужика.

Вот анекдот. Ну прямо в строки сунется,

Как будто Леде этот дан совет.

Вано, скажи, Вано, ты любишь курицу.

Покушать – да, а чтобы так − то нет.

Есть телевизор, интернет и радио.

Но хочется до смерти прямо нам

Изобразить все это безобразие,

Как некий возвышающий обман.

Судьба бежит дорогою, проложенной,

Но исчезает словно буква ять.

Залезешь в кар с ободранною кожею,

Хотя не можешь каром управлять.